Решила я обозначить свою гражданскую позицию, а заодно хоть на капельку уменьшить море мировой лжи и пошла наблюдателем от партии «Яблоко» на саратовский избирательный участок № 30, по адресу Большая Горная, 1. В этом здании помещается «Институт развития образования», всегда готовый угождать власти и известный своей близостью к министерству образования, прогремевшему год назад коррупционным скандалом. Нехорошая квартира, одним словом.
Впечатлил меня предварительный инструктаж, проведунный членом партии «Яблоко», которому я, безусловно, верю. В нем фигурировали всякие страсти-мордасти, которые случались с наблюдателями на прежних саратовских выборах. Имитация членами избирательных комиссий инфарктов и прочих тяжелых заболеваний с целью отвлечения внимания наблюдателей от урны. Горячие обеды со слабительным или снотворным. Просто подкуп - дают, увы, совсем мало, не более пяти тысяч. Карусели-вбросы - само собой. Рыдания-стенания, рассказы о малых детях, которые останутся без хлеба, если их родителей выгонят с работы за необеспечение нужных цифр. Огромные количества немощных на участках, так что выездное голосование существенно меняет результаты. Завиральные подсчеты и счеты насчет счета. И много еще всякого такого, маккиавелевского. Впечатлилась, прониклась, морально подготовилась.
Прихожу на участок незадолго до восьми - там струится-вьется председатель, молоденький-молоденький, как тот самый пастушок; твердо сидят напряженные члены комиссии; во все глаза глядят наблюдатели от разных кандидатов. И от Путина, конечно, - чтобы все по-честному, чтоб по справедливости, чтоб никто и его не обидел. И милейшие душки-полицейские - я вообще последнее время не могу на них нарадоваться.
И еще странная какая-то очень немолодая дама с добрыми и одержимыми глазами, с обожанием следящая за тремя избирательными урнами. Дама эта еще в самом начале подошла ко мне и с легким надрывом произнесла:
- Можно с вами поговорить?
Но мне уже кое-что шепнули про нее на ушко, так что у меня получилось не согласиться.
- Позвольте мне отказаться. Я ведь не должна?
Кроткая до этого дама испепелила меня взглядом, от которого окаменела бы даже Горгона, но я выжила.
А вообще поначалу все было чинно-благородно, по-старому, как завещал великий Зощенко.
- Товарищи наблюдатели, могу ли я переместить переносную урну с печки на полати? Нет возражений? Благодарю.
Хотя что-то такое присутствовало - эфемерный след вражды, едва уловимый запах боя, невидимые миру валькирии, летающие над полем брани. Потому что это и было полем брани, противостоянием гражданского административному, битвой это было, сколько ни раскланивайся. И какая-то противоестественность - слишком все хорошие, вежливые, положительные. Но весь день какие-то перешептывания, взгляды исподтишка, тайные разговоры по телефону - ну, сами понимаете.
Уж не знаю, что отслеживали наблюдатели от Путина, но всех прочих интересовала, прежде всего, явка. Явка - это краеугольный камень нынешней кампании, неслучайно нас так рьяно зазывали во всех салонах-магазинах, изо всех телевизоров-телефонов. Ведь желанные и приличные для президента 70 процентов поддержки оборачиваются всего 28-ю, если на выборы пришло, скажем, 40 процентов человек - это ж очевидное небольшинство, неприлично это, нелегитимно.
С утра избирательный участок более всего напоминал дом престарелых - шли старики, иногда совсем дряхлые, с палочками-костылями-поводырями. Случалось и символическое - глухая старуха привела слепого старика, и как-то ведь проголосовали. Но какая именно неодолимая сила влекла этих людей в восемь утра по глубокому снегу, по саратовским кочкам-склонам, по местным буеракам-рекам-ракам, вопреки болезням и старости, я понимаю. А вот что заставило нескольких явно и сильно пьющих мужчин прийти на участок задолго до десяти, могу только догадываться. Скажу лишь, что никогда не видела человека с сильного похмелья, мечтающего с утра проголосовать, а такие к нам заходили.
А вместо вброса бюллетеней случился поселок Затон - его жители, несмотря на все препятствия, отделяющие их от города, ударным десантом спустились с горы на лыжах и обеспечили примерно треть явки. Что вызвало к жизни подобную гражданскую аномалию: подкуп? угрозы? благоустройство? новенькие двадцать пятые маршрутки? - не знаю, но знаю теорию вероятности, а ещё лучше знаю Затон. Но отныне на пляж туда больше не хожу - нехорошо как-то раздеваться в столь патриотичном месте.
Было забавно. Казус, например, произошел с урной для выездного голосования - выехали с урной, очень скоро вернулись с чем-то, напоминающим чемодан без ручки. Она, как и многое в нашей стране, сломалась. Так ведь и немудрено - мало ли что у нас ломается, несмотря на все наши нано-цифры и всякие-разные скорые освоения Марса, так что мелочи все это и пустяки. Просто взяли второй чемодан - и снова в путь.
Было весело и нелепо. Живой концерт, на котором робкие шестилетки звонко пели «Прощай, любимый город». АВВА, желающая всем счастливого Нового года. Вoney М, рассказывающий про власть денег. В какой-то момент включили и «Лебединое озеро», но кто-то образумил.
Было трогательно. Не слишком молодая дама из того же Затона спросила:
- Кто последний в урну?
А бюллетень кинула в нее с кличем «За Россию!».
Был и пожилой господин простой, но приятной наружности. Заходя в кабинку для голосования, он громко уговаривал свою любимую строчку:
- Я за тебя голосую, но ты не подведи, назначь оставшихся семерых министрами.
Очаровательно высказалась и другая не слишком молодая дама:
- Что-то я в списке своего кандидата не нахожу, а остальные недостойны. Можно кинуть листок без пометок?
И кинула, брезгливо, держа двумя пальчиками.
А совсем уже не молодая, но очень добрая дама рассказала мне после голосования:
- А я всех сразу выбрала, пусть вместе правят!
К трем часам проголосовало около 30 процентов избирателей, поток народа стал иссякать, и лишь патриотический десант из Затона продолжал приземляться на опустевший избирательный плацдарм. Я подошла к двум мужчинам, как две капли воды похожим друг на друга и одетым почти одинаково, и спросила:
- А почему так активно голосует Затон?
Но десантники не раскололись:
- Да мы же все соседи, дружно живем, вот и на выборы все вместе ходим.
Далее было как в незабвенном «Мастере» - вот почти предпоследний вывалился из камина, и предпоследний, и почти последний. И вроде все начало заканчиваться, и ничего не предвещало, и молодой председатель уже переобулся в черные тапочки, и странная дама приглушила свой добрый, но безумный взгляд. День спокойно завершался, а я-то утром думала, что вынести такое под силу только кенийским марафонцам. И уже расслабилась, думая о доме. Но не тут-то было.
В восемь голосование заканчивается, а незадолго до этого мне позвонила корреспондент «Свободных новостей»:
- А мы к вам, на подсчет голосов.
Я удивилась: что тут может быть интересного? Процедура эта непростая, но на редкость скучная: сначала подсчитывается число проголосовавших по спискам; затем сдаются, пересчитываются и гасятся неиспользованные бюллетени; после этого из урн вынимаются использованные, раскладываются по фамилиям выбранных претендентов; потом подсчитывается число голосов за каждого; все суммируется-проверяется; составляются протоколы; делаются копии для наблюдателей - может растянуться до петухов, но смотреть особо нечего.
После мирного, почти благолепного дня мы со скукой ждали эдакого вот занудства, но вечер вдруг перестал быть томным. При подсчетах у нашей комиссии концы с концами не сошлись, и, как потом выяснилось, на сущую ерунду - всего-то на три голоса. Но комиссия по вечной привычке власти врать в ошибке не созналась, а стала таиться-шушукаться, хитрить-перекрываться, на вопросы не отвечать.
И тут все, что витало в воздухе весь день, все тщательно скрываемое, недоброе, неестественное явило себя во всей силе внутреннего напряжения. Пружина разжалась, да так, что дама с безумными глазами чуть не полезла драться с фотографировавшей ее девушкой.
Искра вспыхнула, испаряя и нарочитую вежливость, и невсамделишную приятность. И когда я часа через два попросила воды, мне отказали крайне невежливо.
- Мы вас поить не обязаны, дело добровольное, не хотите - уходите, осадил меня молодой председатель.
- В следующий раз идите на другой участок, - махнула рукой девица-секретарь
Тут-то мой коллега-наблюдатель огорошил меня, сказав, что мальчик-председатель - проректор того самого «Института развития образования». Что же, какое образование, такое и развитие, такие и проректора.
Слетел лоск и с красавицы-заместителя, милейшей умницы, которая ни с того, ни с сего, вопреки здравому смыслу и закону почему-то решила никому не показывать списки избирателей и стала оборонять их, как первоклашка любимую тетрадку, буквально выдирая их из рук наблюдателей. Устали?
Не подрались, хотя были близки к этому, и стало нехорошо, стыдно, но интересно. И все это под пристальными взглядами камер. А воды мне все же дали - ее принес полицейский, спасибо ему.
Подсчеты в итоге до конца довели, председателя было жаль, досталось ему, бедняге, - считает он плохо, хотя и проректор по информатике. Закончили в половине третьего, осатаневшие от усталости, чувствуя себя скандалистами и дикарями. Но это ничего, это бывает, уж такие мы, россияне. Трех голосов так и не нашли, ну и пес с ними, ничего это не меняет.
Что касается итогов: Путин разгромно победил - набрал 655 голосов из 867 проголосовавших, около 75 процентов. Но явка составила всего 45 процентов, а это значит, что его поддержали всего 34 процентов живущих на участке - далеко не большинство. На втором месте Грудинин - 122 голоса, неплохо для всего трехмесячной раскрутки. Про остальных можно не говорить, совсем крохотные цифры. Не думаю, что этот участок радикально отличается от других саратовских, а Саратов - от других средних российских городов.
Но не так все в России однозначно, как нас пытаются уверить, и нет никакого единодушия в выборе лидера страны, несмотря на всякие затоны и обилие пожилых людей, верящих телевизору, - явки-то достойной не было, молодежь и вовсе не пришла.
А гражданское общество в России строится, и вчера я была участницей этого строительства. Потому что выборы на участке, где было около десятка наблюдателей от различных партий, были кристально прозрачными с точки зрения процедуры. Эту прозрачность обеспечили очень разные люди с очень разными политическими убеждениями, которые, не пожалев своего времени, физических и душевных сил, без малого сутки трудились, стараясь не допускать нарушений, потому что сошлись в главном - они хотят быть гражданами и хотят правды. И выборы стали честными, хотя бы в одном отдельно взятом месте. Настолько, насколько могут быть честными выборы в стране, где так велик административный ресурс; где есть поселки, подобные Затону - с замученными жителями, надеющимися хоть на какое-то внимание власти; где процветает наивное невежество многих и страх большинства перед будущим. Этих рычагов воздействия на избирателей так просто не убрать, они ломаются только образованием и воспитанием, еще раз в этом убедилась.
Так что «Институт развития образования» нашей области просто необходим. Но для начала ему надо развиться самому, и его сотрудникам - тоже. Надеюсь, так и будет.
